Не сможет один сломать человека, сломаем всем джамаатом"
"Среди своих даги придерживаются субординации, все остальные для них - никто. Старших офицеров еще более или менее чтут, и то не всегда, а на лейтенантов и даже капитанов уже давно забили. Могут матом послать, и те все это терпят. Осенью прошлого года командир взвода роты материально-технического обеспечения лейтенант Солдатов сделал рядовым ингушам замечание и был избит. Никаких последствий не было. В декабре прошлого года рядовые Шакреев, Евлоев и Ужахов, все трое из Ингушетии, пытались в столовой избить заместителя командира полка по тылу майора Леонова. Также ничего не произошло", утверждает Андреев.
"Многие офицеры просто боятся с ними связываться и предпочитают закрывать глаза на многие грубые нарушения. Бесятся от бессилия и все зло срывают на нас. На малейшие проступки отвечают грубостью и оскорблениями. Чтобы хоть как-то контролировать ситуацию, ставят самих же дагов замкомами взводов и старшинами, потому что русского они слушаться не будут. Пока таких замкомов двое, но еще нескольких уже отправили на учебу. Это создает видимость тишины и спокойствия, но на самом деле проблемы только усугубляются. Вместо того чтобы ставить их на место, офицеры идут им на уступки. В итоге под командованием своих земляков служба у кавказцев и вовсе превращается в курорт, на котором солдатам всех остальных национальностей отводится роль обслуживающего персонала".
По словам Андреева, кроме косяков, облагались данью увольнения: "Вернуться надо было или с деньгами, или с телефонной карточкой. Смотря на сколько уходишь и насколько богатые у тебя родители. Доходило до 600 рублей за день. Даже сама служба облагалась данью. Наша часть патрулирует улицы города, помогает милиции, у нас и форма похожа на милицейскую. Короче, каждый патруль должен приносить им из города по 100 рублей в день. Солдатам приходилось вымогать деньги у горожан, а иногда и грабить. Я серьезно говорю. В основном имели дело с пьяными. Они откупались от нас, чтобы не попадать в вытрезвитель. А упитых до бесчувствия просто обворовывали. Проблем потом не было, потому что пострадавшие думали, что мы - милиция и жаловались на ментов. Если ты приходил с патруля с пустыми руками, долг оставался за тобой. А иногда и счетчик включали. Наша рота патрулировала город 4 раза в неделю. Каждый день по 9 патрулей. А всего в полку 200 человек ежедневно. Вот и посчитайте. Плюс косяки. Плюс увольнения. Да, еще положенное бесплатно обмундирование они нам продавали - например, тот же Даудов заставлял нас покупать берцы по 200 рублей. И это только денежная повинность".
Из рассказа следует, что помимо денежной существует трудовая повинность - заправка постели, стирка, уборка помещения. "Это они считают женской работой, говорят, что традиции им не позволяют ее выполнять. Поэтому все это приходилось делать нам".
"Ремонт помещения -мужская работа, но и ремонт они заставляли делать нас. Русские пацаны, бывало, всю ночь не спят, делают ремонт. Они подключаются только к приходу командира. А тот их еще нахваливает: «О, молодцы, джигиты, хорошо сделали». Малейшее недовольство их требованиями - начинали бить. Но даже если ты все исполняешь, это не спасает тебя от побоев. Бьют за все. Постирал плохо - избили, постриг плохо - избили. Они чувствовали себя абсолютными королями. В столовой сидят, едят: принеси чай, принеси вторую порцию. Откуда? Не волнует. Свою неси. Смотрят телевизор: «Принеси подушку!» Они любят сидеть, обложившись подушками. Курорт. За территорию выходят, когда захотят. Покупают себе одежду гражданскую, ходят гулять на набережную, когда день рождения у кого-то, - мы скидывались на день рождения. Гражданской одежды у них гардеробы целые. И не важно, первогодка ты или второгодка. Главное - с Кавказа ты или нет. Они когда демобилизуются, у них вот такие баулы с кроссовками, куртками, спортивными костюмами, туфлями, мобильниками. Они возвращаются с курорта. Там, у себя на родине, они даже деньги платят, чтобы их в Россию направили служить, а не на Кавказ. Они этого даже не скрывали. Хажуков, дагестанец, лично мне говорил, что он на призывном пункте заплатил 5 тысяч рублей, чтобы его сюда направили".
Командир части сделать ничего не может: "Жалобы были, но все уходило в песок. Ну выстроит полковник их на плацу, поорет - дескать, переведу всех в другие части, Сибирь большая - они сделают вид, что боятся, а через час так изобьют жалобщика, что до следующего призыва все заткнутся. Одного рядового, не буду называть его фамилию, после такого случая избили, а потом заставили чистить туалет своей зубной щеткой. Командование всякий конфликт старалось не решить, а замять. Зачем им проблемы по службе? Только один раз осудили дагестанца из нашей части за сломанную челюсть. И то на 2 года условно. Хотя сломанных челюстей было много. И пальцы ломали. Но вообще-то они старались бить грамотно - не оставляя следов. Ладонями били, мокрое полотенце на кулак наматывали или били по передней части голени - чтобы можно было сказать, что человек сам упал и ушибся".
Сопротивляться, судя по рассказу Андреева, не получается: "Что-то мешает объединяться. Не знаю что. Вот вены вскрывать не боятся - только при мне три случая было. Один еще на курсе молодого бойца, фамилию не помню. Потом рядовой Измайлов из второй патрульной роты, у него 2000 рублей вымогали. А третий у нас в роте - Романцев. Я писарем командира роты работал, поэтому знаю все это точно. Слава Богу, все остались живы. Мы с Азаматом тоже терпели до последнего. Мне еще полгода оставалось, а он и вовсе 27 мая должен был увольняться. Но нам обоим на день побега срок выплаты назначили - по 500 рублей. Они так нам сказали: «Не отдадите - узнаете, что такое ад». За месяц до того мы патрулировали станцию метро рядом с офисом Киттера, я тогда с ним случайно познакомился. Поэтому когда пришел конец терпению, мы решили бежать именно к нему".
Несмотря на то, что сержан Алгазиев мусульманин, ему доставалось больше, чем Андрееву: "И по почкам, и губы оттягивали, и уши выворачивали. Накануне нашего побега его жестоко избил старший сержант Магомедов. В ту ночь Азамат был дежурным по роте, а Магомедов и еще трое - рядовые Шакреев, Таршхоев и Алиев - в классе боевой подготовки пили водку. Когда им стало совсем весело, они заставили русских рядовых Трошкина и Левченко 2 часа подряд танцевать перед ними лезгинку. Когда Азамат попытался возразить, его избили, отняли штык-нож и пообещали зарезать его этим штык-ножом, если он его не выкупит за 500 рублей. Он все это в заявлении написал. Для них мусульмане только те, которые с Кавказа. Казахи, башкиры, татары для них - такие же свиньи, как русские. Потому что они водку пьют и свинину едят".
По словам Андреева, военнослужащие мусульмане пьют водку, но свинину не едят и подмываются каждый день: "У них традиция такая, они туалетной бумагой не пользуются. Они так и говорят: «Наши жопы чище ваших лиц». Антирусские настроения у них очень сильны. Слушают песни певца Тимура Муцураева. Там прославляются шахиды и прямо целый план расписывается, как моджахеды станут властителями мира".
"Вот что поразительно, - добавляет Андреев. - У нас в роте было двое чеченцев. Из Урус-Мартана. Два брата - Хасан Басаев и Рамазан Басаев. Они выросли во время войны, видели и бомбежки, и все на свете. И у них таких наклонностей не было. Они не слушали Муцураева, не называли нас свиньями и в вымогательствах не участвовали. Более того, если они видели, что на русского наезжают уж совсем по беспределу, заступались. Особенно Рамазан. Передайте им публичное спасибо. Они единственные, кто как-то сдерживал дагов. Их боялись".
'Быть сильным не запретишь'
Военный прокурор Самарского гарнизона Сергей Девятов назначен на эту должность недавно. Он приехал из другого региона и не перестает удивляться нравам местных призывников. Люди из его окружения в конфиденциальных разговорах признаются, что прокурор уже испытывает давление дагестанской диаспоры в Самаре. Но на прямой вопрос Девятов ответил отрицательно: "Сейчас самая большая проблема для следствия - это получить показания сослуживцев Андреева и Алгазиева, - утверждает прокурор. - Никто не хочет. Все боятся".
При этом по словам прокурора, только 20 процентов военнослужащих - выходцы с Кавказа. "Тем, которые сбежали, просто стыдно признаться, что они терпели от кучки людей, - утверждает Девятов. - А большинство там из Самары и области. Это единственная воинская часть в регионе, где разрешается служить не по экстерриториальному принципу. Именно поэтому все как воды в рот набрали. Предпочитают терпеть, лишь бы их не услали куда-нибудь в Бурятию или еще хуже - в Чечню". Арестованный Даудов, естественно, все отрицает. Командиры не хотят портить себе отчетность.
Командир части полковник Громов производит впечатление человека, который в сложившихся обстоятельствах делает все, что может, но понимает, что обстоятельства сильнее и приходится под них подстраиваться. Абдул-Самид сам военный, полковник медицинской службы в отставке, поэтому смотрит на ситуацию не только как дагестанец, но и как кадровый военный советской закалки: "Разве это нормально, что 80 процентов военнослужащих части не смогли дать отпор 20 процентам ребят с Кавказа? Мужской коллектив есть мужской коллектив, там всегда идет борьба за власть и контроль. И если большинство оказалось слабее меньшинства, то ему стоит о чем-то задуматься".
Лидия Гвоздева, председатель самарского Комитета солдатских матерей, тоже считает, что это ненормально, когда "двое дагестанцев бьют одного русского, а еще четверо в очереди стоят": "Уж сколько раз мы с нашими солдатами разговаривали, говорили, что надо держаться вместе, про веник рассказывали - они в ответ только мычат, но все без толку. На днях мне звонит мама: «Ради Бога, переведите моего сына в другую часть, там их кавказцы терроризируют». Начинаем выяснять - оказывается, в их подразделении двое поставили под контроль целую роту. Двое! Я ей говорю: «Мамаша, лучше идите и объясните своему сыну, что свое достоинство в этой жизни нужно отстаивать. Иногда с кулаками. Пусть они объединятся, один раз отметелят тех двоих, и все встанет на свои места».
Vlasti.net