Неделю назад мы вернулись из Сирии. Дорогая редакция попросила написать аналитический гонзо-текст об увиденном, услышанном и прочувствованном. Да и мне самому хотелось наваять что-нибудь необременительное про «Алеппо — город контрастов». Но вчера Владимир Путин объявил о начале вывода российского контингента с территории Сирии и мое беспредметное блуждание в рощах воспоминаний и мелкодисперсной аналитики потеряло актуальность. Вопреки моим вкусам и пожеланиям, ситуация потребовала отозваться на инфоповод, и подумать о том, что же мы делали в этом вашем Леванте, чем все закончилось и закончилось ли. За прошедшие двое суток я предметно ознакомился со всей палитрой мнений о выводе наших войск из Сирии. И у меня сложилось впечталение, что большинство аналитиков, «путинслилов», «афганофобов», «туркофилов» и «чтомытамзабылов» не понимают базовых, простейших процессов нашей немудреной, в общем-то, операции. Однако, с сожалением вынужден констатировать, что большинство лоялистов и патриотов
// jpgazeta.ru
Вывод войск? Нет. Просто сокращение контингента до необходимого стратегического минимума. Грядущим летом в Средиземном Море ожидается променад «Адмирала Кузнецова» сотоварищи… Нет, нет. Это никак не связано с операцией в Сирии, дорогие мои «путинслильщики».
Повторю: это тайм-аут. И если результаты операции кому-то кажутся бледноватыми, то стоит обратить внимание на целый спектр мозголомных политических и региональных задачек, стоявших перед Россией в Сирии. Не все они решены, не все поняты. Но методологию решения Россия несомненно нащупала. Тут и коммуникационные проблемы, и этнические… Не говоря уже об очевидных вопросах влияния религии и менталитета на все сферы жизни, включая военное дело. Разумеется, многие «аналитики» и «эксперты» сознательно или по-запарке не обратили на эти задачи никакого внимания. А, следовательно, не поняли, за что именно, помимо углеводородов, мы воюем в Сирии. Мне ситауация видится следующим образом:
во-первых, мы воюем не за целостность Сирии и не за окончательную и победу над всеми бородатыми джихадистами. Мы воюем за сохранение жизни и кусочка власти Башара нашего свет-Асада. Потому что, если Асада не станет, то и разговаривать в Сирии будет не с кем. То есть, совсем не с кем. Как в в нынешней Ливии. Или в Йемене. Стоит признать, мы ждали долго. Сирийская армия, огрызаясь и отбрыкиваясь, противостояла целой куче разных группировок, претендующих на власть, деньги, кусок страны и внимание алавитских женщин. Однако, вопреки всем усилиям, теряла город за городом, роту за ротой, сократившись за четыре года почти втрое. Вместе со страной. А тут и мы подоспели. Предварительно поразмыслив 4 года над тем, стоит ли овчинка выделки.
Даже весьма скромное по сегодняшним меркам участие российских ВКС смогло переломить ситуацию в корне. Наступление террористов прекратилось, САА получила новые образцы вооружения, кучу БК, подтянула до должного уровня подготовки несколько дивизий с помощью российских инструкторов. В общем, переформатировалась. Сирийцы поняли, что в мире есть еще силы, которым они нужны живыми, а не мертвыми.
А вместе с ней переформатировались и безнадежно устаревшие политические амбиции сирийских элит. Произошло это, как ни странно, благодаря позиции России. В случае отказа от смены вектора, власти Сирии рисковали остаться без поддержки. Россию же, как почетного гостя и званого советника, совершенно не интересуют внутренние проблемы принимающей стороны. Россию интересовало и интересует: а) легитимный президент страны-союзника, способный, в порядке проявления благодарности, не пренебрегать интересами России в будущем, б) скорейший перенос дискуссий Асада и оппозиции с полей сражений в женевские залы и кулуары, в) отсутствие дополнительных претензий со стороны Запада.
Сколько «бармалеев» погибнет на пути к столу переговоров — не важно. Сколько продержится Асад после грядущих парламентских выборов — не важно. Со следующим президентом Россия найдет общий язык по факту присутствия на территории Страны и непрекращающейся помощи на всех фронтах. Какие якобы «нерушимые» идеологические принципы (в том числе, и те, за которые держатся убежденные БААСисты) были попраны в ходе переформатирования — тоже не важно. Принципы были лишними, мешали консолидировать силы, мешали взаимодействовать с союзниками.
Россия: — Не любишь курдов? Нельзя их не любить. Они с нами заодно. Надо с ними считаться.
БААС (в лице правительства) — Ладно…
Россия: — Эй, курды?!
Курды: — Ась?
Россия: — Независимость Рожавы нужна еще? Или погодите до конца мясорубки?
Курды: — Широкой автономии покамест хватит.
Россия: — Ну и прекрасно. Айда в Женеву!
Россия: — ССА?
ССА: — А? Шьто? Ми нэ ваюем! Дагаварымся, начальник!
Россия: — Отлично!
Россия: — Нусра!
Ан-Нусра: — Такбир!
Россия: — Понятно: выжечь нафиг. Так и запишем.
Турция: — Эй! Они ж умеренная оппозиция! У вас Сушки давно не падали?
Россия: — Псс! Курды? С-300 надо? Бесплатно. На добрую память. И ПТУРов пару штук для САУ, что по Африну долбили.
Курды: — Ай, зор спас тебе, дорогой!
Турция: — Ладно, ладно. Не оппозиция они. Не светская…
Россия: — Ух ты! Сразу бы так. ИГ?! Эй!
ИГ: — Такбир!
Россия: — Когда ж вы закончитесь?..
Так что, дорогие наши читатели, Россия в Сирии не воюет. Отныне она не приходит, не уходит, и ничьим мнением по данному вопросу интересоваться не будет. Впервые за 25 лет Россия занимается привычным делом: устанавливает правила, расчерчивает шахматные поля и расставляет фигуры. Мы уже решили, кому жить, а кому — по обстоятельствам. Так что, извольте! Играем блиц!