ЕГЭ Открытое письмо тов. Путину

Страсти по ЕГЭ - Троицкий вариант — Наука

Председатель Следственного комитета России доктор юридических наук профессор, заслуженный юрист РФ генерал юстиции Александр Бастрыкин высказал свое мнение о Едином государственном экзамене, охарактеризовав его как пытку для молодежи. Прозвучало это в контексте пожелания возврата к старой доброй советской модели, обеспечившей стране, по его мнению, мировое лидерство в сфере образования, и не только школьного… //  trv-science.ru

 

Главная претензия, которую сегодня предъявляют к ЕГЭ: с его введением детей в школе перестали учить. Доля правды в этом, полагаю, есть. Декларируемая цель школьного этапа образования — собственно образование и воспитание гармонически развитой личности — по факту реализуется в виде подготовки, причем со всё более раннего возраста, к итогу — выпускному ЕГЭ. Причем он же и вступительный экзамен в вуз, а значит, как выражаются тестологи, это тест высокой ответственности.

Другими словами, результат ЕГЭ определяет всю дальнейшую жизнь выпускника. Разумеется, существует процедура пересдачи, однако на бытовом уровне ЕГЭ воспринимается именно так. Основой планирования работы для учителя-предметника в 11-х классах стала не методически продуманная, проверенная практикой программа, а спецификация ЕГЭ на предстоящий учебный год. Всё, что в этом документе не упомянуто, можно пропустить, поскольку контролировать эти знания не будут, а времени на подготовку всегда не хватает. Правда, через год спецификация изменится, и пропущенные темы, весьма вероятно, придется изучать, втиснув их каким-то образом в планирование — например, убрав оттуда то, что раньше было необходимо, а в новой спецификации отсутствует. Особенно неудобно получается в тех случаях, когда тот ли иной материал изучается, допустим, в 9-м классе, а сдавать его предстоит после 11-го. Или не предстоит, поскольку в данном конкретном году эта тема в спецификации ЕГЭ и ОГЭ не фигурирует.

Единый государственный экзамен полностью переформатировал школьный процесс, установив безусловный приоритет механизма контроля над его содержанием и сущностью. Для этого потребовались годы, поскольку школа как была, так и осталась системой весьма инерционной. Однако годы эти прошли, и результат проявился, став доступным для анализа и оценки. В сущности, произошла элементарная подмена цели средством. Контрольный инструмент, экзамен, превратился в цель работы учителя — не ЕГЭ для школы, а школа для подготовки к ЕГЭ.

 

«Хуже ЕГЭ может быть только его немедленная отмена». Это утверждение в разных формулировках я не раз слышал от коллег, чье мнение считаю профессионально значимым. Это учителя с многолетним опытом непосредственной работы с детьми, в том числе и подготовки их к экзаменам: переводным, выпускным и вступительным. Совершенно с ними согласен. Хорошо это или плохо, но сегодняшний ЕГЭ — стержень, на котором держится вся современная школа. Можно сколь угодно долго вскрывать недостатки и бичевать вредоносные последствия его введения, но удаление из конструкции стержня, на котором она держится, приведет к гарантированному разрушению структуры и, как следствие, краху системы школьного, а вместе с ней и всего остального образования.

Не будем забывать, что «егэизация» школы, несмотря на всемерную ее государственную поддержку, потребовала многих лет не только из-за сложности самого экзамена и организации его проведения, но и в силу упомянутой уже высокой инерционности системы школьного образования. Рассчитывать на скорый и безболезненный возврат к прежнему не приходится, даже если соответствующее политическое решение было бы принято.